Преподобный Антоний (отец монашества) родился в среднем Египте, в селении Кома, близ Гераклеополя Великого, в 251 году, от благородных и благочестивых родителей. Желая сохранить в чистоте сердце сына своего, родители Антония не позволяли ему никуда отлучаться из дому, кроме церкви. Потому Антоний не получил ученого образования. Но дома он внимал Писанию, и душеспасительным чтением укреплял в себе любовь к благочестию и страх Божий. Двадцати лет он сделался сиротой, лишившись отца и матери, и должен был принять на себя попечение о малолетней сестре.

Однажды Антоний роздал нищим и оставшееся у него и, поручив сестру свою знакомым, сам решился вдали от мира подвизаться для единого Бога. Подобно другим подвижникам, Антоний поселился сначала вблизи селения и отдался под руководство одного благочестивого подвижника-старца, с юности проводившего уединенную жизнь.

Потом он поселился один подалее от селения, заключившись в гробнице, как живой мертвец. Пищею его был хлеб с солью, а питием вода, и то он вкушал однажды в день по захождении солнца, а иногда через два дня и даже через четыре дня; одеждой его была грубая власяница, ложем сухой тростник, а иногда и голая земля. Пропитание себе добывал Антоний рукодельем, которое брал у него благочестивый мирянин и взамен того приносил пищу.

Много искушений перенес Антоний в первые годы своей подвижнической жизни. Однажды приносивший Антонию пищу нашел его почти мертвым от множества ран, нанесенных ему рукою врага. Он взял Антония из гробницы и перенес в дом одной благочестивой вдовы. Все знавшие Антония думали, что он умер. Пришед в себя, ночью он попросил брата опять отнести его в гробницу, и там, не имея сил встать на молитву, он лежа призывал Господа на помощь. Во время молитвы Господь Своим явлением утешил подвижника, и он почувствовал себя здоровым. «Где ты был, благий Иисусе? воззвал к Явившемуся Антоний. Почто вначале не пришел Ты прекратить мои страдания?» «Антоний! Я был здесь, сказал Господь, и ждал, доколе не увижу твой подвиг; добре ты подвизался, Я всегда буду помощником твоим и соделаю имя твое славным повсюду»...

Проведя около пятнадцати лет подвижнической жизни вблизи селения, утвердившись в духовной жизни долгим рядом искушений, Антоний, давно жаждавший совершенного уединения, где бы никто и ничто не нарушало его безмолвия, начал склонять своего старца-наставника удалиться с ним в пустыню. Но преклонные лета сего подвижника и необычайность для того времени намерения Антония заставили старца отказаться от сего предложения. Антоний, имея отроду тридцать пять лет, в 285 году, оставив обитаемые места, перешел Нил и на восточном берегу его, в запустевшем укреплении избрал себе место для жительства.

Здесь, вдали от всех людей, без наставника и сотрудника, Антоний прожил около двенадцати лет. Часто приходилось ему терпеть голод, жажду, холод и зной. Чем он был свободнее от внешних соблазнов, тем более духовная борьба его сосредоточивалась внутри в области помыслов...

В течение двадцати лет подвижничества уединение Антония только на краткое время было нарушаемо усердными посетителями. Заградивши вход в свою пещеру, он только через малое отверстие беседовал с приходившими. Но настало время, когда он должен был сделаться отцом и руководителем для других.

Толпами стал стекаться к нему народ, когда он открыл к себе доступ. Чудодейственной силой веры он врачевал, а словом своим утешал печальных, учил неразумных, укрощал гневливых, внушал всем любовь к Иисусу предпочитать всему. Он представлял величие будущих благ, бесконечное милосердие Божие, не пощадившее для спасения нас Своего единородного Сына. Слово Антония, солию растворенное, столь сильно действовало на сердца приходивших к нему в пустыню, что многие из них, презрев жизнь мирскую, тут же решались проходить вместе с Антонием пустынническую жизнь.

Антоний открыл к себе доступ в то время, когда в Египте, как и в других странах Востока, свирепствовало жестокое гонение Диоклетиана. Как не любил Антоний свою пустыню, но участие к страданиям гонимых за святую веру превозмогло его любовь к уединению. «Поспешим, говорил он, к славному торжеству наших братий, дабы или с ними сподобиться мученического венца, или, по крайней мере, посмотреть на их победу». Он пришел в Александрию. Не имея доступа к темницам заключенных, он пред судилищем своими увещаниями подкреплял исповедников веры в мужестве и твердости, указывая им на будущее блаженство. Своими словами он проливал отраду в сердца их и в предсмертные минуты их жизни. Он сам рассказывал после Исидору пресвитеру, странноприимцу Александрийской церкви, о мученичестве блаженной Потамины... Судия, удивляясь неустрашимости Антония и бывших с ним, дал повеление, чтобы никто из монахов не являлся на судилище и совсем не жил в самом городе. Многие из монахов удалились из города. Но бестрепетный Антоний на другой день встал на возвышенном месте, прямо пред глазами судии, когда он в сопровождении воинов шел на судилище. «Антоний, говорил Афанасий, желал и сам мученичества, но Господь сохранил этого мужа для нашего и общего блага».

Возвратясь в пустыню свою, Антоний около себя собрал сонм другого рода мучеников - мучеников подвижничества. От монаха требовал Антоний полной нестяжательности. Один брат, отказавшись от мира и раздав свое имение нищим, оставил несколько денег для собственного употребления и пришел к Антонию. Узнав о сем, Антоний сказал ему: «Если ты хочешь быть монахом, то поди в такое-то село, купи мяса, обложи им нагое тело твое, и так приди сюда». Когда брат это сделал, то собаки и птицы терзали тело его. По возвращении к Антонию старец спросил его, исполнил ли его совет? Брат показал ему израненное тело свое. Преподобный Антоний сказал ему: так нападают демоны и терзают тех, которые, отрекшись от мира, хотят иметь деньги

Один зверолов, увидев, что Антоний шутил с братией, соблазнился. Старец, подозвав его, сказал: «Положи стрелу на лук твой и натяни ее». Он сделал так. Старец говорит ему: «Еще натяни». Тот натянул еще. «Еще тяни», - сказал Антоний. «Если я через меру натяну лук, то он переломится», сказал охотник. «Так, - сказал ему Антоний, - и в деле Божием, если мы сверх меры будем напрягать силы братии, то они скоро расстроются. Посему необходимо иногда давать хотя некоторое послабление братии».

Слава Антония так была велика в пустынях египетских, что царь Константин назвал его своим другом, почтил посланиями и убеждал писать к себе о нуждах. Император Константин и дети его, Констанс и Констанций, письменно просили Антония, как отца, утешить их взаимным посланием. Долго Антоний, избегая славы мирской, не хотел исполнить сей просьбы. Потом, собрав братию своего монастыря, сказал: «Мирские цари пишут к нам письма. Христианам нечего удивляться тут, ибо хотя в мире различны состояния, но для всех одинакова участь рождения и смерти. То достойно всякого удивления, что сам Бог написал закон людям, и чрез Сына Своего обогатил Своим учением Церковь. Что инокам до посланий царских? Как принять мне сии послания, на которые я не умею отвечать обычными приветствиями?» По просьбе братии, представившей Антонию, что молчание его огорчит царей, решился писать к ним. Сначала Антоний хвалит их благочестие, потом дает совет не превозноситься тем, что они цари, не забывать, что они и при царском достоинстве подобные другим люди, и будут судимы от Христа. Наконец, внушает им быть правосудными и милосердными к подданным, прилагать попечение о бедных, и помнить о том, что един есть Царь над всеми и всех веков Иисус Христос. Послание Антония, как говорит Афанасий, с великой радостью было принято при дворе.

Уже девяносто лет совершилось Антонию, когда пришло ему на мысль: есть ли в мире другой отшельник, столько лет подвизавшийся в пустыне. И в ту же ночь в сонном видении было открыто ему, что в глубине пустынь фиваидских есть старец, гораздо прежде его укрывшийся от мира и теперь совершенно забытый миром. Пробудившись, он тотчас взял свой посох и пошел искать дивного подвижника. Несколько дней блуждал он по страшной пустыне, с одним упованием на Бога, от Которого чаял указания пути к жилищу неведомого отшельника, наконец, по следу зверя, дошел до вертепа, где укрывался Павел Фивейский. Свидание двух великих старцев было необычайно трогательно. Преподобный Павел, услышав шум шагов, заградил вход в свою пещеру; но великий пришелец, простершись у порога, пребыл до полудня в таком положении, умоляя затворника отворить для него пещеру. «Ты знаешь, говорил он, кто я, откуда и зачем пришел. Знаю, что я недостоин видеть тебя, но не отойду, пока не увижу. Умру здесь, у порога твоего, и ты, по крайней мере, погребешь мое тело!» - «Кто просит угрозами?» - отвечал голос из пещеры. Но вслед за тем вход был открыт, и оба великие старца, никогда прежде не видавшиеся и не слыхавшие друг о друге, облобызались, как давно знакомые, и даже назвали один другого по имени. После взаимных приветствий началась дружеская беседа, и св. Павел так говорил великому гостю своему: «И вот человек, которого ты с таким трудом отыскивал: дряхлый старец, с убеленными волосами, готовый сделаться горстью праха. Но скажи мне, что нового в роде человеческом? Поддерживаются ли древние города новыми зданиями? Как управляется империя? Есть ли и доселе чтители демонов?» Во время этой беседы внезапно прилетел ворон к пещере и положил целый хлеб пред святыми старцами. «Как благовременно! воскликнул преподобный Павел. Благ Господь: Он послал снедь рабам своим! Уже шестьдесят лет получаю я по полухлебу, но с твоим приходом Иисус Христос удвоил часть мою». Подкрепившись богодарованною пищею, свв. друзья провели ночь во бдении и молитве. На утро св. Павел сказал св. Антонию: «Брат мой! Я знаю, что ты давно в стране этой, и Господь обещал мне, что я узрю тебя. Теперь близок час моего успокоения, и Он послал тебя погребсти мое тело». Когда же преподобный Антоний с горькими слезами начал умолять его не оставлять одного здесь, но взять с собою, тогда Павел отвечал ему: «Не ищи своей только пользы; твой пример нужен еще и для братии. Прошу тебя, иди и принеси мне мантию, подаренную тебе епископом Афанасием, и ею покрой мое тело». Последнее прошение было только предлогом к удалению Антония, потому что Павел видел, как трудно будет перенести ему кончину друга своего.

Но св. Антоний поспешил исполнить волю его, и немедленно возвратился в свою обитель. Там радостно встретили его братия, не знавшие, куда скрывался от них авва; но на все их вопросы он отвечал восклицаниями: «Горе мне, бедному грешнику! Недостоин я имени пустынника! Я видел Илию, я видел Иоанна в пустыне, я видел Павла в раю!» Ученики хотели яснее узнать, о ком говорит он; но св. старец отвечал им: «Есть время говорить и время молчать», и снова устремился в путь, взяв с собою мантию. Но на пути узрел душу Павлову, возносимую на небо ангелами, и, припавши к земле, восклицал со слезами: «Павел! Зачем оставляешь меня? Еще я не простился с тобою. Зачем я так поздно узнал и так скоро лишился тебя?» Потом ускорил к пещере и там обрел св. мощи затворника в молитвенном положении. Львы ископали могилу для почившего праведника, а св. Антоний, погребши тело друга своего, взял с собою пальмовую одежду его и после облачался в нее во дни самых светлых праздников.

В постоянных подвигах самоумерщвления и в заботе о спасении ближних протекла жизнь великого Антония. Почувствовав приближение кончины, он призвал своих двух учеников, пятнадцать лет служивших ему. «Наконец, любезные дети, сказал он им уже слабым голосом, наступил час, в который я, по слову Божию, отхожу ко отцам моим. Уже Господь зовет меня; уже я желаю видеть небесное. Заклинаю вас, чада сердца моего, не погубите плодов, приобретенных вашими долговременными трудами; помните, каким вы подвергались искушениям от демонов, и вы знаете, как злобные коварства их, так и бессилие против благочестия. Любите от всего сердца Господа вашего Иисуса Христа. Никогда не забывайте наставлений моих. Постоянно помышляйте о том, что вы всякий день можете умереть. Если имеете любовь ко мне, если считаете меня отцом своим, если хотите чем-либо ответить нежнейшей любви моей к вам, заклинаю вас, не носите моего тела в Египет, дабы оно не осталось в каком-либо доме. Погребите меня здесь, и никому не говорите о месте моего погребения. Я уповаю, что в день воскресения оно восстанет нетленным. Прощайте, возлюбленные дети, ваш Антоний идет в путь, и более не будет уже с вами». После сих слов равноангельская душа его отошла ко Господу; на лице его сияла светлая радость. Это было 17 января 355 года.